[А тёмный лорд при рассмотреньи оказался дамой...] [Everybody, be cool. You - be cool.]
Название главы: "О том, какими не детскими играми можно заняться, пока едешь на поезде"
Автор: [J].Hierophant.[/J] при активном соавторстве и поддержке Queen Rippey
Рейтинг: R
Жанр: мистика, гет, юмор, (внезапно!) экшОн!
Саммари к новой главе: Знаете, странные дела творятся в этом сумасшедшем поезде, господа! Играли ли вы когда-нибудь в "Забытого пассажира"? Нет, но хотите попробовать? Тогда будьте готовы к последствиям.
Дисклеймер: всё принадлежит нам... и мы этим активно пользуемся ^_^
Скачать бесплатно Imelda May - Johnny Got A Boom Boom на Muzebra.com.
1. "Вороная"Прозвучал первый предупредительный гудок и с перрона начали потихонечку исчезать люди. В эти утренние, наполненные прохладой и влажностью часы, на центральном вокзале Пикового города было мало народа. Большинство пассажиров тут же юркнули в прильнувший к краю платформы поезд, подхватив совершенно не значительную ношу в виде одной либо двух небольших сумок. Столь ли важно набирать с собой много вещей, когда предстоит сесть на поезд «Вороной»?
«Вороной» делал три остановки – в каждой из трёх столиц.
А ещё, это было дорогое удовольствие – прокатиться на «Вороной». Причём, о смысле дороговизны стоило задуматься во всех возможных смыслах.
По вымощенной плиткой платформе застучал ритмичный цокот стальных каблучков и проводник, затянутый в простой строгий мундир, учтиво протянул свою ладонь, приняв билет новой пассажирки. Это была молодая женщина, в длинном белом пальто и с забранными на затылке локонами каштановых кудрей. Она кокетливо улыбнулась и, опираясь на руку проводника, зашла в купе.
Стоило заметить, что первые и последние два вагона были как раз пассажирские, с двумя рядами парных кресел и выдвижными столиками. Далее, от первых вагонов шли рестораны, бары, а в одном из залов, затянутых в тёмно-красный бархат, была оборудована небольшая полукруглая сцена из сатинового дерева с приятным глазу медовым оттенком.
Прозвучал второй предупреждающий гудок. Пассажирка, подойдя к своему месту, указанному на корешке билета, легко спустила с плеч своё белое пальто и, осторожно его свернув, положила на соседнее место. Женщина грациозно опустилась на сидение, закинув ногу на ногу так, что обтягивающее её изящные изгибы платье слегка задралось, и в боковом вырезе едва-едва обнажился кружевной край её чулок.
Позади неё раздавались суетливые шаги, возня. Ещё несколько пассажиров заняли свои места и, с третьим гудком, поезд тронулся с места.
В предпоследнем пассажирском вагоне предаваясь минутной дрёме, напротив друг друга сидели двое мужчин.
Салават, человек уже далеко за тридцать, и его постоянный спутник – Молокаи – наёмник, статный, высокий и крепко сложенный. Сейчас Молокаи сидел, прикрыв прозрачные, серо-голубые глаза и чуть расслабив красиво очерченные губы.
Его компаньон, перебирая в руках какие-то документы и фотографии, едва задел своим сапогом тонкую, как у танцора, лодыжку Молокаи и тот мгновенно открыл глаза, устало выдохнув.
Оба не спали уже больше суток, перебиваясь на несколько минут отдыха и не слишком сытного перекуса. Оба успели сменить набор одежды, чтобы мятые, покрытые дорожной пылью костюмы не так бросались в глаза.
Салават устало потёр ладонью шею и отложил очередную папку с документами. Со стороны мужчина казался сильно не выспавшимся, с тёмными мешками под глазами и с весьма понурым видом. Не в пример лучше выгладил его товарищ, но Молокаи в принципе не сложно было поддерживать свой внешний облик в более-менее привлекательном состоянии. Тонкими мозолистыми пальцами Молокаи провёл по гладко выбритой голове и, криво улыбнувшись, почесал шею, с хрустом разминая её.
- Господа, - рядом с ними выросла точёная фигура в форме проводника поезда, - желаете ли чего-нибудь?
Салават неслышно выдохнул и встретился взглядом с всё ещё усмехающимся Молокаем. Тот весьма ленивым движением запустил руку под пиджак и, вытащив на свет повидавший виды револьвер, наставил его прямо между глаз проводника.
Тишину пассажирского вагона прорезал звук первого выстрела.
Его глаза были затянуты дымкой угасающих воспоминаний, а с губ сорвались, извиваясь в воздухе серебристыми змейками, струйки сигаретного дыма. Какое-то время, Роман Цыри нехотя оглядел присутствующих; вагон был окутан красным бархатом, включая круглую сцену, где невысокая стройная девушка, обхватив пальцами свисающий с потолка микрофон, напевала что-то меланхолично блюзовое.
Мужчина привыкал к окружающим его людям. К толпе. И хотя вагон сложно было назвать заполненным – всего пять-шесть человек, не считая персонала – для Романа и этого было достаточно. Он провёл годы в изоляции и постоянных переездах с одной квартиры на другую, стараясь игнорировать посыльных, которые периодически возникали на пороге его обители и постоянные попытки коронованной родни вернуть неприкаянного льва в их прайд.
Роман никогда не посягал на места, которые занимали мужчины семейства Моллоуни. Религия не являлась его коньком, а власть была слишком непостоянной – в этом плане ему хватало женщин. Однако когда в руки Романа попало сообщение о невменяемости Герцогини и потребовалось его присутствие в обществе, молодому человеку ничего не оставалось, как принять настойчивое предложение.
Уже третьи сутки он был в дороге и на самом деле, оказавшись в Пиковом городе, обдуваемом всеми холодными ветрами, Роману ничего не стоило добраться до Капитолия, где он смог бы предаться «радушному» приёму своих родственников. Но тут вновь вмешался случай, который Цыри не смог бы обойти ни при каких обстоятельствах. Небольшой конверт из плотной бумаги попал ему в руки поздним вечером, где он обнаружил билет на «Вороной» с пометной «приятной игры». Не сложно было догадаться, какая игра имелась в виду.
Но и это не являлось основной причиной принятия приглашения. Причина Цыри имела пышные, завлекательные формы, острый, как и её шпильки, язычок и взгляд невиннейшего создания, который каждый раз вызывал в Романе непреодолимое желание сделать этой юной особе контрольный выстрел промеж глаз.
И молодой лев пользовался любой подвернувшейся возможностью назначить очередное рандеву.
Острый слух уловил хлопок, и Роман дернул головой, отгоняя возникающие в сознании воспоминания. Как оказалось, мужчина был далеко не единственным, до кого донёсся звук выстрела. Изящные пальчики молодой певички соскользнули с микрофона, и бездыханное тело девушки плавно опустилось на край сцены.
Игра началась. Губы Романа растянулись в довольном оскале.
2. Игры и ловушкиКогда Молокаи влетел во второй пассажирский вагон, то тот уже был практически пуст. Возможно, не считая только брызг крови да истекающего кровью мужчины в другом конце салона. Грудная клетка несчастного была вспорота, видимо, когда тот ещё был жив, а сухожилия на запястьях рук и на ногах были перерезаны. Судя по всему, мужчина сначала долго истекал кровью, пока его пытались не без усилия выпотрошить.
Странные прелести игры «Забытый пассажир»… Наемник до сих пор помнил, с каким отвращением реагировал на рассказы в Курильне о том, как некоторые особо авантюрные аристократы из Капитолия принимают приглашение на смертельную во всех отношениях поездку на элитной «Вороной». Здесь убивали, насиловали, иногда всё вместе, по очереди, не гнушаясь даже чередовать. Каждая игра (которая случалась, надо сказать, не так часто) являлась легальной, весьма известной и разве только без принятия ставок. Правило было одно – когда поезд останавливался – игра заканчивалась, а трофеи с каждой жертвы зачислялись на личный счёт игрока.
Острый слух наёмника уловил движение и, присмотревшись, Молокаи заметил, что на переднем сидении, скрывшись за высокой спинкой пассажирского кресла, находился кто-то ещё.
В его руке обнажилось лезвие ножа. Длинный и тонкий клинок.
- Миледи? – позвал наёмник, и пассажирка плавно поднялась со своего места. – Ох, миледи Вроны.
Женщина перед ним улыбнулась, мягко и будто вовсе не замечая труп под её изящными ногами. Молокаи окинул взглядом Вроны и лишь криво усмехнулся её покрытому кровью платью.
- Кого только не заносит на наш праздник жизни, - игриво мурлыкнула Эдита Вроны и пнула мыском сапога лежащую у её ног тушу. – Не все, правда, выдерживают наши развлечения.
Наёмник презрительно сплюнул. Для Молокая подобная философия, которой была известна Дита, являлась обыкновенной чернухой. Но кто бы рассуждал об этом? Наёмник держался собственного «кодекса», как и его напарник. Жаль только, что не редко это играло с ними не самую лучшую шутку.
Мужчина рванул вперёд, где в узком проходе между рядами пассажирских кресел мог легко загнать свою жертву в угол. Вот только Дита никогда не давала другим сделать из неё жертву.
Первый выпад Молокая вышел резким, на молчаливом и быстром выдохе. Часто это был как первый, так и последний удар. Наемник чуть прогнулся назад, когда в пальцах Диты появилась маленькая тонкая шпилька, которую женщина нацелила прямо в шею напавшего на нее наглеца.
Молокая спасла его профессиональная реакция и узкий проем. Опираясь руками о подлокотники кресел, мужчина сделал подсечку и, подловив миледи Вроны на лету, ловко перевернулся, оказавшись уже сверху. Но тут его живота достиг кулак и удар под дых, а затем тело пронзил неожиданный спазм. Кожа над ключицами будто вспыхнула от проникнувшего в неё металла и судорога резко пронеслась по сосудам и мышцам. Шпилька таки достигла своей цели, хотя немного не с тем эффектом, на который рассчитывала сама Дита. Мужчина будет парализован, пока в его шее продолжит находиться ее игла. Женщина не без труда оттолкнула Молокая в сторону - наемник был хоть и слегка жилистым, но куда мощнее изящной Вроны.
Поднявшись на ноги, Дита провела ладонями по своим округлым бедрам и чуть подалась вперед, слегка нависая над беспомощным наемником. Она довольно улыбнулась тому, что смогла прочитать во взгляде прозрачных как рудниковая вода глаз - злость и унижение. Каким бы мужчина не был, а то, что его уложила на лопатки девка, оставляло свой неизгладимый след на гордости. А еще в так приглянувшихся миледи Вроны глазах читалось осознание того, что будет дальше. Эдита подняла с пола выроненный Молокаем нож и, перехватив его поудобнее, занесла руку над грудью наемника.
- Мне жаль, - слетело с ее губ, но лезвие не достигло цели. Диту отвлек щелчок открывающейся двери вагона, и она обернулась.
Роман смотрел на нее с малой долей презрения и намного больше с любопытством. Мысли в его голове сменяли одна другую в тающей надежде понять, какие эмоции вызывает в нем женщина, которую Цыри не видел уже больше пяти лет.
- Жалость, - он хмыкнул. - Даже ее ты преподносишь как еще один свой каприз.
Глаза Диты чуть расширились. Она и не ожидала его увидеть. Еще одного конкурента. Ее конкурента.
- Роман... - сорвалось с чувственных губ, и Эдита медленно развернулась, мгновенно позабыв о лежащем у ее ног наемнике.
В ее воспоминаниях он был менее угрожающим и более лояльным к ее собственным поступкам. Но теперь.... Дита провела кончиком языка по пересохшим губам, и уголки рта дрогнули в улыбке. Женщина чуть вскинула голову и несколько выбившихся из прически прядок игриво подпрыгнули. Цыри же, напротив, чуть поддался вперед и, ссутулившись в спине, оперся руками о спинки кресел, находящихся по обе стороны от него, демонстративно отрезав свою желанную добычу от выхода за его спиной.
- Сколько?
Роман вопросительно изогнул широкую темную бровь.
- Только не говори, что твои руки еще чисты? - попыталась пояснить свой вопрос Вроны.
- Ты будешь моей первой, Дита, - его губы исказились в кривой и неприятной усмешке, похожей на оскал.
Даже если он врал, ответ Цыри весьма польстил ей. Во взгляде женщины появилось сладкое предвкушение наконец-то начавшейся игры.
- Ну же, - Эдита улыбнулась шире и театрально поманила мужчину к себе, - покажи мне, как сильно ты хочешь меня… укусить, Лев.
Девочка жалась в угол, забившись в отдалённую часть уже опустевшего вагона, туда – между широкой спинкой пассажирского кресла и стеной – где можно было немножко успокоиться, хотя трепещущее нежное сердечко так и жаждало уйти в пятки.
Анна-Миллиса. Имя бедной девочки было сильным, почти королевским по звучанию, будто она была аристократической крови. Девчушка же, возраст которой был неполные пятнадцать лет, всегда хотела оправдать данное родителями имя – быть храброй, воинственной… Быть похожей на прекрасных валькирий, о которых она так много читала. И куда же её это привело?
Анна-Миллиса жалась в угол, вздрагивая и сдерживая рвущиеся слёзы. Она всего-навсего хотела навестить своего брата…. Милый брат…
От мыслей о нём девочка всхлипнула, и тут же с губ слетел испуганный крик.
- Попалась! – над ней нависал какой-то мужчина, чьи покрытые кровью руки уже тянулись к несчастному ребёнку.
Как она умудрилась попасть в этот ад? Этот поезд… Она лишь знала, что он объезжает все три столицы и на радостях купила на последние гроши билет у какого-то прохиндея, который торговал ими по более низкой цене. Дурочка…
Милли вскрикнула и с силой пнула мужчину ногой. Тот грязно ругнулся и вновь вскинул к ребёнку руки, на этот раз, схватив бедняжку за золотисто-рыжие волосы, спадающие на хрупкие тоненькие плечики.
Девочка вновь вскрикнула и вцепилась ногтями в запястье негодяя, намериваясь расцарапать ему кожу до крови. Но мужчина лишь злобно зашипел и больно дёрнул Милли за волосы, потянув её к себе.
- Маленькая дрянь, - зарычал он и с силой кинул ее на соседнее сидение. – Сейчас мы развлечёмся…
3. Лев и ЕдинорогРоман чертыхнулся, посчитав правильным то, что всегда называл Диту чертовкой. Эта дрянь не только раздразнила его всем своим видом, но и ухитрилась удрать из одного единственного вагона!
Мужчина сделал несколько шагов и обернулся назад. Никого. Впереди была только дверь, ведущая к машинисту, но та была абсолютно не пробиваема, чтобы какой-нибудь дурень во время «игры» не вышиб мозги тому, кто управляет ходом всей «Вороной».
Тонкими пальцами, покрытыми сеточкой уродливых рубцов, Роман провёл по взъерошенным волосам, зачесав их назад. На языке вертелись сотни проклятий и столько же невыполнимых желаний в голове.
Щелчок. Разум разорвало от накатившей волны негодования. Роман медленно закрыл глаза и досчитал до пяти. В затылок назойливо ткнули дулом револьвера.
- Так как мы друзья, - прозвучал голос Эдиты за его спиной, - я предлагаю тебе выбор. Сердце или голова? Куда сделать выстрел?
- Мы друзья? – губы растянулись в кривом оскале.
- Иначе я бы выстрелила сразу, - женщина дернула плечами.
Роман продолжал молчать, решив оставить выбор за дамой… А Дита медлила, и это его злило…Злило настолько, что он был готов перехватить её запястье и прикончить девицу из её же револьвера. Мысль показалась ему абсурдной, ведь он намеренно принял приглашение вступить в игру, чтобы… убить её? В голову пришло осознание того, что раньше их с Вроны соперничество не переходило какой-то негласной границы – они никогда не задумывались об убийстве друг друга. По крайней мере, Роман не думал. Презирал, ненавидел, даже желал обладать в какой-то мере, поставить эту изысканную тварь на колени перед ним, но не хотел её смерти.
- Вернулся из-за Герцогини? – вывел из раздумий голос Диты.
- Решил навестить семью, - отозвался на это Роман, чуть повернув голову.
- Тогда ты был бы в Капитолии…
- Одна из остановок «Вороной», если ты не помнишь… - дуло неприятно ткнуло в затылок, будто намеренно чуть царапая кожу.
- И всё?
Тихий смешок сорвался с его губ. Он не мог поверить, что всё осталось, как и прежде.
- Капризная, маленькая тварь.
Дита несдержанно ахнула, когда Цыри развернулся и перехватил её запястье, с зажатым в холёных пальчиках револьвером. Прогремел ещё один выстрел, и оружие полетело в сторону, исчезнув под одним из пассажирских сидений. С губ женщины сорвался ещё один болезненный стон, когда Роман намеренно сильно оттолкнул противницу к двери, перехватив рукой оба женских запястья и сведя их над головой Вроны.
Теперь он смог рассмотреть её вблизи. Почувствовать, как в нескольких сантиметрах гулко бьётся её сердце. Не трепещет, нет – Роман мог даже восхититься этой деталью – сердце Эдиты Вроны отдавало такт за тактом, будто ритмично толкаясь в её груди к нему на встречу.
- Вот теперь, я могу сказать… - хрипло проговорил Цыри.
- Что? – её чётко подведённые брови вопросительно изогнулись. Роман же про себя подумал, что испачканное кровью платье Диты было отвратительно узким.
- Привет, солнышко.
Мужчина подался вперёд, зажав Вроны своим телом, вжав в холодную металлическую дверь, и жадно припал к её губам. Дита тут же оскалила свои зубки, до крови укусив Романа за нижнюю губу и, дождавшись его приглушённого рыка, завела ногу ему на бедро. Женщина с ничуть не уступающим Цыри напором ответила на поцелуй, тут же проникнув в его рот своим горячим языком.
Кажется, кружева и шелковая ткань платья, не выдержав напора, разорвались, обнажая податливую плоть и тонкую полоску чулок. Ладонь Льва скользнула дальше, во влажное и удивительно горячее нутро, от прикосновения к которому Дита громко выдохнула и повела бедрами.
Роман уже не держал её руки, найдя удовлетворение в темно-каштановых густых волосах, сжимая их пальцами до боли, и жадно впиваясь в шею. Когда их губы вновь сливаются в грубом и желанном поцелуе, Эдита уже настырно скользит ноготками под мятой рубашкой Романа, по немного жилистому торсу, по краю брюк и, настойчиво дёрнув за пояс из грубой кожи, заставляет мужчину подхватит Вроны под округлые бёдра.
Вертикальной поверхности стало не достаточно, когда Роман грубо бросил Диту на застеленную жестким ковролином дорожку между рядами кресел. Его жадные действия только раззадорили родную сестру Чёрной Королевы и, когда Роман с хищной улыбкой оказывался на Дите, та властно обвила ногами его талию.
Они посчитали ненужным раздевать друг друга. Слишком долго, слишком муторно… Цыри было достаточно немного отодвинуть шелковую ткань белья и вновь проникнуть в истекающее похотью лоно.
Дита со стоном оставила на шее Романа несколько меток, царапая ногтями его загорелую кожу. В ответ толчки становятся настойчивее, грубее, а с губ мужчины всё чаще срываются поистине звериные, гортанные рыки.
Тело ощутило дикую ломоту, а в мышцах тысячами иголочек защипала неприятная боль, ноющая, но быстро проходящая.
- Сто раз тебя просил не ломиться вперёд, - Салават ободряюще похлопал своего напарника по щекам и Молокаи протяжно замычал от скрутившей мышцы судороги.
Наёмник приподнялся в локтях.
- Придушу эту суку Вроны, - прохрипел он.
- Эдита… У тебя ещё будет возможность, - Салават покрутил в пальцах острую шпильку, которую извлёк из шеи товарища и запаковал её в небольшой металлический контейнер, - но Вроны не была в списке, поэтому давай отложим удовольствие на потом.
- Сделай милость, - Молокаи протянул другу свой нож, который валялся рядом.
Салават меланхолично пожал плечами и, перехватил напарника за запястье, помогая тому встать на ноги.
- Предлагаю ускориться, - деловым тоном проговорил он, сверившись со временем.
- Крыши? – уточнил Молокаи.
- Ты в курсе, что ты дрянь? – Роман зло смотрел на приводящую себя в порядок Эдиту. Мужчина дёрнул рукой и вновь оскалился – стальной обруч наручника болезненно впился в кожу.
Вроны кинула довольный взгляд на своего конкурента.
- Было бы таким расточительством убивать тебя сейчас, Роман.
- Сука ты, всё-таки…
Вроны блаженно улыбнулась.
- Тебя это не сильно трогало, когда ты меня трахал, да?..
Цыри зло сплюнул. Найти, что ответить, он не смог. Оставалось лишь следить за тем, как Эдита плавной походкой направлялась к выходу из вагона, прихватив с собой найденный ранее револьвер.
Щёлкнул замок и внутрь проник свежий поток прохладного воздуха. Дита на мгновение застыла в проёме и чуть обернулась, взглянув на Романа через плечо.
- Хорошо, что ты вернулся.
Когда она закрыла за собой дверь, и оказалась в полутьме небольшого тамбура, Дита прижалась спиной к холодной двери и выдохнула. Тело предательски ныло после «марш-броска» с Романом, но будоражащая чувства нега перекрывала все неудобства. Пальцы ласково заскользили по гладкой поверхности револьвера, и через минуту Вроны недовольно цокнула языком.
- Твою мать, - обиженно насупилась женщина, не обнаружив тело наёмника там, где она его оставила. – Это было крайне не вежливо с его стороны!
Решительным шагом Вроны направилась через вагон, намереваясь отыскать наглеца – свой статус в этой игре она ни за что не потеряет.
Женщина проделала на своих острых шпильках длинный переход черед весь поезд, периодически натыкаясь на какую-либо выжившую мразь. Дита брала своё лишь у тех, кто решался переступить ей дорогу – жавшихся в углу и тех, кто зализывал свои раны, настороженно смотря на изящную, будто вороная кобылка, Эдиту, она не трогала. Пройдя через алый зал-ресторан, Вроны ворвалась в предпоследний вагон и застыла на месте.
На неё смотрели большие, ошалелые от страха и ужаса голубые глаза. Девочка….ребёнок.
Она лежала, пытаясь вжаться, слиться с полом. В нескольких шагах от неё стоял крупный долговязый мужчина с жидкими русыми волосами и маленькими прозрачными глазками. Ничего не говоря, Дита переступила через девочку и со всей дури врезала мужчине по челюсти. Удар вышел весьма не дурным, учитывая, что Вроны использовала зажатый в ладони револьвер. Мужчина охнул, но на удивление тут же оклемался и ответил на выпад Диты.
Женщина оступилась и зашипела от саднящей в губе боли. Она сплюнула и, схватив всё ещё дрожащую рядом девчонку за шкирку и прижала к себе.
- Это моё! – завизжал долговязый, выпучив свои глаза-бусинки.
Вроны нервно облизала губы и крепче прижала к себе девчонку, которая вжималась в женщину как в последнюю надежду. Дита нацелила револьвер на долговязого, и тот чуть отшатнулся. Щелчок.
С искривлённого рта мужчины сорвался дикий смешок, а Эдита осоловело взглянула на не сработавшее оружие.
- Блядь, - сорвалось с её губ.
Анна-Миллиса жалобно всхлипнула, когда мужчина сделал решительный шаг к ним, но внезапно вновь застыл на месте.
Глаза Диты расширились от неожиданности.
Прямо в шее долговязого торчал небольшой метательный нож, который и заставил мужчину остановиться. Он покачнулся, с искренним непониманием провёл пальцами по шее, едва касаясь рукоятки ножа, и тяжело завалился назад, рухнув в проёме.
Когда Вроны обернулась, то увидела застывшего в дверях Романа. Правое запястье было истерзанно стальным ободком наручников, и выглядел Цыри крайне паршиво. Наморщившись от отвращения, мужчина в последний раз взглянул на труп долговязого и подошёл к жавшимся друг к дружке Дите с Милли.
- Роман, - сглотнула Вроны, смотря на нежданного «спасителя».
- Чтоб я ещё когда-нибудь с тобой связался, - процедил он сквозь зубы и с интересом взглянул на дрожащую в руках женщины девочку. – С каких пор в «Пассажире» принимают участие дети?
- Они и не принимают, - выдохнула Дита и поднялась с колен, чуть встряхнув пребывающую в шоке Анну-Миллису.
- Сдай её полицейским, - лениво прокомментировал Цыри. Он склонился над трупом и быстро извлёк из горла свой нож, несколько брезгливо вытерев лезвие об обивку рядом стоящего кресла.
- Где ты достал ножи? – поинтересовалась Вроны, проигнорировав предыдущие слова Романа.
Мужчина обернулся и на его губах заиграла усмешка.
- Солнышко, ты меня сначала раздень полностью, а уж потом удивляйся.
Дита лишь фыркнула в ответ и повернулась к неожиданно замолкнувшей девчонке.
- Что за?...
Роман, чьё внимание больше занимали попытки очистить лезвие ножа от чужой крови, вновь обернулся на Вроны – рядом с ней никого не было.
- Не уследила за ребёнком, - картинно посочувствовал Цыри. – Дита, из тебя точно очень хреновая мать выйдет.
Вокзал Капитолия встречал пассажиров «Вороной». Большие медицинские повозки только-только успевали принимать всё новые и новые тела, в то время как мимо них, молча, проскальзывали служащие вокзала, желая вычистить элитный поезд от последствий очередной игры. Кондуктора сверяли списки.
«Слишком мало» - недоумённо переговаривались они.
«Может по дороге…потерялись?» - отвечали им.
Смешки и чертыхания сменяли учтивые поклоны показавшимся на перроне Цыри с Вроны. Мужчина помог накинуть на плечи Диты её белое пальто, а она ему это позволила. Её губа уже не кровоточила, но притягивала взгляд Романа. Они не проронили ни слова, лишь в последний раз обменялись сдержанными кивками и разошлись в разные стороны. Как обычно. Переплетения улиц Капитолия – они оба прекрасно знали – сведёт двух молодых людей ещё не один раз.
Молокаи сжал в пальцах измятую фотокарточку, и устало взглянул на своего напарника. Салават дремал сидя напротив мужчины, а рядом с ним без сознания лежала связанная Анна-Миллиса.
Наёмник сравнил искрящееся весельем рыжеволосое солнышко на карточке с жалким и сильно истерзанным комком, сжавшимся на автомобильном сидении.
Мужчина тяжело выдохнул и постучал ладонью по небольшому окошку со стороны водителя.
- Заводи, шеф! – прозвучал хриплый и безумно уставший голос Молокая. Его глаза предательски слипались, а сознание отказывало, но ещё рано было спать…
Солнце разливалось в багряном закате и Капитолий охотно принимал новых гостей.
@темы: гет, о,люди идут, I`m your Opheliac, Статуя Командора, Червонная, Червонная: текст, творческое
